Императорская ставка в селе Хотилово

Этот материал нам предоставил вышневолоцкий краевед, писатель и издатель, председатель Вышневолоцкого краеведческого общества им. М.И. Сердюкова Евгений Иванович Ступкин. Описанные события происходили на вышневолоцкой и бологовской земле, рассказывает о них Евгений Иванович интересно и доступно. Поэтому мы решили предложить его исследования вниманию читателей.

Вступление
В этом году исполняется 270 лет событиям, описываемым в этой статье и произошедшим в селе Хотилово Новгородской губернии. Но в начале несколько слов о главном герое.
В 1678 году на далекой Селенге в семье местного умельца по изготовлению луков и седел Имегена родился сын, получивший имя Бароно. Никто тогда и предположить не мог, что появившемуся на свет селенгинцу придется поменять и родное имя, и религию предков, и всю взрослую жизнь прожить в центре России. Что, начав свою «карьеру» рабом и инородцем, станет он богатым и знаменитым, дочь – генеральшей, а внук – сенатором и личным секретарем императрицы Екатерины II. Что созданная его гением Вышневолоцкая водная система станет «дорогой жизни» для северной столицы России – Санкт-Петербурга и на протяжении полутора веков будет оказывать огромное влияние на развитие всей экономики Российской империи. Что станет он «птенцом гнезда Петрова», как назовут ближайших и верных помощников Императора Петра I. Из рук его дочери Елизаветы Алексеевны получит он Грамоту на Потомственное дворянство, а Екатерина Великая повелит соорудить в честь его и в память его детища – Вышневолоцкой водной системы – монументы-памятники, одни из первых в России.
О его жизни можно написать увлекательный детектив или снять приключенческий фильм – надеюсь, это будет сделано. А я в своей статье расскажу только об одном эпизоде из жизни Михаила Ивановича Сердюкова.

Часть первая.
Высокая политика
Итак, Россия. Год 1744-й. Ничем не примечательный, мирный год: ни войн, ни изменяющих жизнь страны законов. Исследователи могут вспомнить разве что первые в истории России «Правила дорожного движения». Согласно императорскому Указу 1744 года предписывалось «не ездить слишком шибко» и «держаться правой стороны». Другого ничего особо примечательного за 1744 годом не значится.
Но именно в конце 1744-го случилось событие, которое могло бы, закончись оно по-другому, существенно изменить всю дальнейшую историю нашей страны. С 20 декабря 1744-го и по 26 января 1745-го судьба Российской империи оказалась связанной с Хотиловским ямом. Почти 40 дней ничем не примечательная новгородская ямщицкая станция являлась Императорской ставкой, потому как все эти долгие 37 дней здесь безвыездно находились два высших лица Российской империи – императрица Елизавета Петровна и наследник престола Петр Федорович. И самое непосредственное участие в этой истории принимал Михаил Иванович Сердюков. Но обо всем по порядку.
С первых дней своего правления Елизавета Петровна стала проводить политику «разнемечивания», политику ослабления иностранного влияния при дворе. На все ключевые посты в государстве назначаются русские. Из двора удаляются все близкие Бирону сановники во главе с Остерманом, руководившим правительством при Анне Иоанновне, Бироне и Анне Леопольдовне. Вступив на престол, Елизавета Петровна «повелела для отвращения непорядков… все указы и регламенты Петра Великого наикрепчайше содержать и по ним неотменно поступать».
И с первых дней правления императрица отдает все силы важнейшей задаче – закрепить престол за наследниками Петра I. Но по иронии судьбы единственным прямым потомком Петра, кроме бездетной Елизаветы, оставался Голштинский герцог Карл-Петер-Ульрих. По матери – Анне Петровне – это внук Петра I и родной племянник Елизаветы Петровны, а по отцу – внучатый племянник шведского короля Карла ХII.
7 ноября 1742 года Елизавета Петровна объявила наследником Российского престола своего племянника, и 14-летний герцог Карл-Петер-Ульрих превратился в великого князя Петра Федоровича. Сразу же начались и поиски невесты будущему императору.
Женитьба наследника престола – дело не просто государственной, а высокой международной политики. Выбор Елизаветы Петровны пал на лютеранку Софию-Августу-Фредерику. 3 февраля 1744 года она вместе с матерью приезжает в Петербург. 28 июня юная Фике принимает православие и получает новое имя – Екатерина Алексеевна. И на следующий же день состоялось ее обручение с Петром Федоровичем. Невесте исполнилось 15 лет, жениху – 16.

Часть вторая.
Сердюков
Бароно Имегенов сын, при крещении получивший имя Михаил Иванович Сердюков, в 1744-м отметил свой 67-й день рождения. 40 лет прошло с той поры, когда он, молодой 27-летний новгородский купец, прибыл в Вышневолоцкий ям для организации снабжения продовольствием разворачивавшейся здесь грандиозной стройки, и четверть века, как взвалил на свои плечи доведение до ума полуразрушенного Гагаринского канала – неудачную попытку хваленых голландских мастеров.


























Сердюков М.И.
Далеко не молод Михаил Иванович, а долгие двадцать лет, прошедшие после неожиданной кончины его господина и покровителя, дались нелегко. Мрачные годы правления Анны Иоановны, вошедшие в российскую историю как «Бироновщина», оказалась весьма тяжелы и для Сердюкова. В запустение приходили «каналы и слюзы», которые он, согласно его просьбе и Указу Петра, «…строил и содержал своим иждивением». А сколько стоила Михаилу Ивановичу попытка отобрать у него его детище? Дело его жизни после смерти Петра I резко затормозилось. «…И я с делами мне врученными высочайшего протектора лишился, и государству нужные дела в совершенном забвении оставлены», – писал впоследствии Михаил Иванович.
Усилилось противостояние ямщиков, из-за чего в 1728 году оказалась прорвана весенним паводком Шлинская плотина. Резко изменилось отношение со стороны чиновников различного ранга. Доходы, получаемые Сердюковым по откупам и платы от прохода судов, далеко не окупали затраченных им средств на реконструкцию системы. Разные тяжбы и разборки продолжались вплоть до 1735 года. И наконец «генваря 31 дня 1736 года» последовал «Ея Императорского Величества Указ», по которому М.И. Сердюкову выделялись деньги в сумме 12290 рублей для дальнейшего продолжения работ. Сердюкову предписывалось: «…во первья начать строить нынешнюю зимою Тверецкий канал, а плотину на реке Шлине весною сего 1736 году, а протчее строение одно по другом не упуская к тому удобного времени». А пунктом под №15 указывалось: «Сыну ево Ивану Сердюкову быть при тех канальных делах, а к другим делам никуда ево не отлучать».
В очередной раз судьба оказалась благосклонной к Михаилу Ивановичу. Хотя, правильнее сказать, победил государственный ум, деловая хватка и убежденность в правоте своего дела бывшего раба Бароно, ставшего первым гидротехником России.
Рядом любимый сын и добрый помощник Иван, и наконец-то снова можно с головой окунуться в свои дела, связанные с каналами, «слюзами», плотинами… И уже в апреле 1737 года Сердюков шлет в Сенат доношение: «Новый спуск по окончание совсем зделан и прошедшего мая 23 числа заперт и река Шлина течением обращена нововыкопанными каналами чрез озера Ключинское и Городролюбенское во Цну и Тверцу реки…»
А еще через три года, зимой 1740-1741 годов, Сердюков создает водохранилище площадью около 6 кв. км и подпором воды 2 м. Для этого на реке Цне на месте небольшой заводской плотины сооружается новая плотина больших размеров с тремя спусками (пролетами). До Сердюкова никому из русских и иностранных специалистов не приходила мысль о создании запаса вешних вод и строительства с этой целью резервных водохранилищ с тем, чтобы использовать их в летнее время. Эта стройка стала последним звеном в комплексе гидротехнических сооружений на водораздельном участке Вышневолоцкого водного пути.
Вскоре Сердюков подает в Сенат прошение, в котором обязывается содержать и исправлять каналы и «слюзы» за свой счет, исправить Тверцу и бечевники по ней. А за это просил «брать с сажени барки по десяти копеек вместо пяти».
В этот же год на престол всходит Елизавета Петровна, и уже 15 октября 1742 года своим указом утверждает прибавку платы с сажени барки и этим же указом жалует «вышневолоцких слюзов содержателя Михаила Сердюкова за его в прочистке Мсты реки и учинение слюзов и прочие службы с потомками ево во дворяне». В указе говорилось: «…новгородец купецкой человек Михайло Сердюков своим коштом взял канал учинить в Новгородской провинции… чтоб пустить тем каналом из реки Шляны чрез озеро в реку Цну и Тверцу, от которой прибылой воды в той Цне и Тверце реках судам весьма свободной ход будет. После же теми местами может быть коммуникации водою из Волги до Санкт-Петербурха».
Указ о дворянстве стал справедливой и заслуженной наградой Михаилу Сердюкову и его сыну. В этот период влияние и мощь Михаила Ивановича достигают пика. Да и женитьба сына Ивана на дочери Акинфия Демидова, одного из богатейших и влиятельнейших людей России, так же немало упрочила положение М.И. Сердюкова в высших кругах российской элиты.
В 1743 году Сердюковы начинают колоссальные по объему работы по чистке порогов и бечевников по реке Тверце. Доношение Сердюкова от 7 ноября 1743 года: «Имея к государственной пользе ревность и не хотя время напрасно упустить, по оной реке Тверце… чистку нужнейших порогов, кос и плес и коленистые места напрямь перекапывать и по бечевнику лес густой рубить и прочие работы с весьма благополучным успехом производить начал и с немалою государственною пользою».
На следующий год, «ноября 8 дня», Иван Сердюков получает в Сенате указ приступить «…к уничтожению вредительных боровицких порогов».
А через месяц с небольшим - новое испытание деловых и человеческих качеств Михаила и Ивана Сердюковых: месяц и одну неделю служат они в роли «министров снабжения» императорской ставки в Хотиловском яму.
[i]Именно здесь, в декабре 1744 года остановились императрица вместе с молодой четой – наследником престола Петром Фёдоровичем и его юной невестой Екатериной Алексеевной, возвращаясь из Москвы в Санкт-Петербург. Об этом читайте в следующем номере газеты.


Храм Михаила Архангела. Фото 1900 года

Часть третья.
Хотилово
В декабре 1744 году императрица вместе с молодой четой – наследником престола Петром Федоровичем и его юной невестой Екатериной Алексеевной – возвращались из Москвы в Санкт-Петербург. Очередная ночевка планировалась в Хотиловском яму.
И здесь давайте предоставим слово будущей Екатерине Великой: «…На полдороге, в Хотиловском яму, вечером, великий князь занемог сидя у меня в комнате... Его увели в его комнату и положили спать. Ночью у него был сильный жар. На другой день, около полудня, мы с матушкой пошли навестить его. Но едва я переступила порог, как Брюмер очутился передо мною и сказал, чтобы я не ходила дальше. Я спросила зачем и узнала, что у великого князя показались оспенные пятна. Так как у меня не было оспы, то матушка поспешила увести меня из комнаты. Решено было, что мы с матушкой в тот же день отправимся в Петербург, а великий князь со своею свитою останется в Хотилово. Графиня Румянцова и матушкина камерфрау также остались там, как говорили, ходить за больным. К императрице, которая опередила нас и была уже в Петербурге послали курьера» (1).
Дополним воспоминания фактами, взятыми из Походного журнала Елизаветы Петровны за декабрь 1744 года (2). «20 декабря. Ея Имп. Высочество (Петр Федорович. – Авт.) в Хотиловском яму дневать изволит», а императрица «20 декабря в 4-ом часу пополудня прибыла с Санкт-Питербурх», преодолев за полторы суток 282 (!) версты. Заметим, что наследник престола с невестой двигались ровно вдвое медленнее. Выехав вместе с императрицей, они к 20 декабря преодолели только половину пути от Москвы до Петербурга. Вероятно, в тот же день к вечеру, то есть 20 декабря, из Хотилова в Петербург послали курьера, который прибыл туда в ночь с 22 на 23 декабря. И буквально через несколько часов Елизавета Петровна снова отправляется в путь, после того как она за четверо суток проехала, вернее, промчалась в санях более 700 верст.
Снова читаем Походный журнал: «23 декабря пополудни в 3 часа Е.И.В. изволила шествие иметь из Зимнего Дворца и следовать из СПб в путь, а 25 числа пополуночи во втором часу прибыть изволила в Хотиловский ям, который от Москвы расстоянием в 401 версту, куда по прибытию изволила вступить в старый дворец». Отметим только одно: обратный путь к больному племяннику императрица проделала почти вдвое быстрее (за 35 часов 400 верст), хотя и в Петербург ехала она со скоростью курьера. Сразу же по приезде направляется «в старый (новый уже строился. – Авт.) дворец», где находились покои заболевшего оспой Петра Федоровича.
Будущее России опять становилось туманным и непредсказуемым. Одному Богу ведомо, что творилось на душе у Елизаветы, что передумала она, сколько страстных молитв послала Богу у постели тяжелобольного племянника. Неужели все снова повторяется, как в 1727 году, когда ее жених Карл-Август умер, так и не став ее мужем? Так неужели юная Фике повторит судьбу ее, Елизаветы, и отправится обратно в свой захолустный по сравнению со столичным Санкт-Петербургом Штеттин? Главное дело ее жизни, главный дочерний долг – передать престол наследнику Петра I – могло рухнуть со смертью Петра Федоровича.
Не менее свежа стояла в ее памяти и другая великая потеря, когда 19 января 1730-го от черной оспы скончался другой ее племянник – внук Петра Алексеевича – 14-летний император Петр II Алексеевич.
Ровно месяц пробыла императрица в Хотиловском яму, рядом с больным Петром Федоровичем. И все эти дни небольшое новгородское селение оставалось центром Российской империи, приковывая внимание многих царствующих дворов Европы. Сюда шли срочные депеши, приезжали послы и сановники, здесь 40 дней жили десятки человек свиты и обслуживающих императрицу и наследника людей – от повара до лейб-медика. Всех их требовалось накормить, напоить, обеспечить ночлегом – ежедневно требовались тонны продовольствия и фуража.
Но здесь Елизавете Петровне повезло: заботы по обеспечению царской ставки всем необходимым взял на себя Михаил Иванович Сердюков со своим сыном Иваном. Повезло, пусть и в несоизмеримо малом по сравнению с ее бедой, в которой на кону стояла судьба Российского престола. Но кто знает? Кто знает, что качнуло весы – ведь так тонка грань между жизнью и смертью, когда борьба идет с таким всесильным и безжалостным врагом, каким в середине XVIII века считалась оспа (3). И опять «а если бы?». А если бы не случилось рядом Сердюкова?
В Государственном архиве Тверской области сохранилось десять бесценных листочков – переписка, связанная с поставкой продовольствия, фуража, строительных материалов и других грузов из Вышнего Волочка со складов М.И. Сердюкова в Хотиловский ям в декабре 1744 года. (4) Читая их, мы и сегодня, почти через три сотни лет, ощущаем страшное напряжение тех десяти декабрьских дней.
Представьте себе, небольшое, в десяток домов село, в которое в течение одних суток неожиданно приезжает полсотни человек и среди них наследник престола с невестой, а через несколько дней еще столько же во главе с императрицей. Сотня народу и полсотни лошадей, а это несколько тонн продовольствия и фуража в день – Сердюков в первый же день поставил в Хотилово 15 во-зов (около 6 тонн) необходимых грузов. Плюс топливо. Дальше больше: весь народ задерживается в этой деревеньке на целый месяц, причем их число временами увеличивается чуть не вдвое.
Практически сразу же началось строительство путевого дворца. Пусть и деревянного – большинство этих сооружений такими тогда и строились, – но строились-то они для императрицы. Стройматериалы и мастера – эти заботы легли тоже на плечи Сердюкова. А кроме того: хлеб, рыба, крупы, водка, сено, овес, «пушки из Твери»… Правда, истины ради стоит отметить, что рядом наследник и верный помощник во всех делах сын Иван Михайлович.
Кратки, всего в несколько слов, записи в журналах, фиксирующих все дела императрицы, но и по ним можно судить, как протекала болезнь наследника.
В Журнале банкетном 1745 года «за месяц Генварь» всего одна запись: «1 генваря то есть Новый год. Присутствие Ея Императорское Величество (императрица Елизавета Петровна. – Авт.) и Его Императорское Высочество (наследник престола Петр Федорович. – Авт.) изволили иметь в Хотиловском яму, а Ея Императорское Высочество (Екатерина Алексеевна. – Авт.) и Ее Светлость Княгиня Ангальт-Цербтская (мать Екатерины Алексеевны. – Авт.) изволили быть в СПб. В оный день публичного торжества не имелось». Тяжкая болезнь наследника заставила Елизавету нарушить указ отца – императора Петра I, повелевшего праздновать Новый год «первого генваря» шумными «маскерадами» и фейерверками. Причина тому – тяжкая, смертельно опасная болезнь наследника престола.
Журнал Походный за 1745 год - «Журнал Высочайшего пребывания в Хотиловском яму и шествия в СПб. Месяц Генварь. 1 генваря то есть в Новый год в Хотиловском яму банкета не было, только Ея Императорское Величество соизволила служить Божественную литургию в оного яма церкви Чудотворца Николая. По прибытии во Дворец изволила быть при столе обще с кавалерами в 18 персонах».
Вероятно, в Новый год больной почувствовал облегчение. За здравие Петра Федоровича шли службы во многих храмах молодой Российской империи. Императрица приглашает на обед 18 высокопоставленных чиновников и гостей. Кто они, 18 приближенных к трону «персон», неизвестно. Информации о них нет ни в Походном, ни в Банкетном журналах Елизаветы Петровны. Кавалер – то есть награжденный орденом, а орденов к 1744 году в России учреждено всего лишь два, Андрея Первозванного и Александра Невского. И награждались ими только высшие военные, придворные и гражданские чины да царственные особы. То есть присутствовала «при столе» российская знать и в числе, вероятно, немного меньшем, чем при таких же «столах» в столице. Кроме знатных особ при императорской ставке трудилась масса обслуживающего народа да плюс охранявшие царскую ставку лейб-гвардейцы.





























Наследник престола Петр Федорович с невестой Екатериной Алексеевной (будущей императрицей Екатериной II)
Так что не пустовали оба путевых дворца – и новопостроенный, в котором встречали Новый год придворные, и старый.
Следующая запись за 5 число: «5 генваря то есть накануне праздника Богоявления Господня в Хотиловском яму в помянутой церкви Ея Императорское Величество изволила служить часы а при том имелось освящение воды а при погружении Святого Креста имелась пальба из пушек, которы пушки привезены были из города Твери».
С начала болезни прошло две недели. Лейб-медик уже объявил, что наследник престола будет жить – по этому случаю служился молебен и палили тверские пушки.
«6 генваря то есть в день Богоявления Господня Иордана за отдаленностью реки в оном Хотиловском яму не имелось, только Ея Императорское Величество изволила служить в помянутой церкви литургию, а во Дворце кушать обще с кавалерами».
Больной выздоравливал, и теперь оставалось только ждать, пока он окрепнет. 10 января Елизавета Петровна уже позволяет себе после 17 дней неотлучного пребывания около больного племянника «иметь шествие в Тверь: 10 генваря. Пополуночи в 10 часу Ея Императорское Величество изволила шествие иметь из Хотиловского яму во Тверь а оттоле обратно возвратится соизволила 12 числа пополудни в 10-м часу». Наконец лейб-медик дает разрешение на отъезд из Хотилова. «23 генваря. Пополудни в 3-м часу Ея Императорское Величество и Его Императорское Высочество соизволили шествие иметь из Хотиловского яму». Обратный путь в столицу занял трое суток – заметим, что к больному императрица доехала вдвое быстрее. «26 генваря, то есть в воскресенье пополудни, в 9 часов Ея Императорское Величество и Его Императорское Высочество изволили прибыть в Санкт-Петербург в Зимний Дворец».
Наследник престола выжил, и еще до отъезда в столицу Елизавета Петровна в январе 1745 года повелевает в память этого события заложить в Хотиловском яму каменный храм. Работы по возведению храма планировалось начать в том же году.
По достоинству оценила императрица немалые хлопоты Михаила Сердюкова «и сына ево Ивана» во время ее пребывания в Хотилове. Высочайшим Указом от 1745 года марта 19 дня «пожалован Михаил Сердюков коллежским советником» – согласно Табели о рангах, чин VI класса, соответствующий званию полковника, – а «сын ево Иван Сердюков коллежским асессором» – соответственно чин VIII класса, равный званию капитана. Можно добавить, что право на потомственное дворянство в середине XVIII века имели лица, получившие чин VIII класса. Пожалование же чинов VIII класса купцам случалось в то время весьма и весьма редко.

Заключение
Пожалованием отцу и сыну Сердюковым высоких чинов не закончилось внимание к ним императрицы. Уже на следующий, 1746 год «имянным Ея Императорского Величества Указом от марта 27 дня» повелено работы на «вышневолоцких слюзах и каналах» производить, «где впредь нужда потребует». А для оберегания тех «работ и Сердюкова и сына ево умножить сыскную команду до целай роты», то есть вдвое – с 60 до 120 человек.
А когда в мае 1747 года Михаил Сердюков тяжело заболевает, Елизавета Петровна немедленно отправляет к нему «главного лекаря Санкт-петербургского адмиралтейского госпиталя Залцера» (4). За исполнением императорского указа поручено проследить лейб-медику императрицы Иоганну (Ивану) Лестоку. Целых три месяца пробыл Залцер в Вышнем Волочке, врачуя 70-летнего Сердюкова. После выздоровления императрица указала Сердюкову «содержать про себя и при работах своего лекаря» и поручила проследить за выполнением своего указа и помочь подыскать такого лекаря своему кабинет-секретарю барону Ивану Федоровичу Черкасову.
В 1754 году в своем указе Елизавета Петровна подвела итог десятилетней деятельности М.И. Сердюкова по устройству и чистке «вредительных боровицких порогов». С 1744 по 1754 годы «на всю оную чистку и на постройку для оной трех слюзов» Сердюков израсходовал 25381 руб 78 ¾ коп. (или 25% от сметы), а «по прожекту» планировалась сумма 101876 руб 83 ½ коп. В казну сбережено 76495 руб 4 ¾ коп.
Год 1754-й – год смерти Михаила Ивановича Сердюкова. Упокоился он осенью в возрасте 77 лет, похоронили его на кладбище Городолюбского Спасо-Преображенского монастыря, в который он неоднократно жертвовал щедрые вклады. Сын Иван, его надежда и опора, пережил отца совсем ненамного, в 1761 г. в возрасте всего 39 лет трагически погиб. 17-летний внук Михаил оказался к делам отца и деда неспособным, и его в 1765 году указом Сената от 14 июля устранили от управления Вышневолоцким водораздельным участком.
В тот же трагический для Сердюковых 1761 год, 25 декабря, скончалась их благодетельница и защитница императрица Елизавета Петровна. На российский престол взошел ее племянник Петр Федорович, став императором Петром III. Царствование его продолжалось всего полгода. С первых дней проявил себя горячим поклонником и приверженцем Фридриха II и многими деяниями в пользу прусского короля новый император быстро восстановил против себя все высшее общество. 28 июня произошел дворцовый переворот, и всего через шесть дней Петра Федоровича, по официальной версии, на мызе Ропша убили во время пьяной ссоры. Власть перешла к его жене Екатерине Алексеевне. Так же, как и ее предшественницу Елизавету Петровну, на трон будущую Екатерину II возвели верные гвардейцы. Екатерина II Алексеевна правила 34 года, и ее правление назвали золотым веком.
Новый хотиловский храм строился долго. К работам по возведению храма, которые запланировали начать в 1745 году, судя по архивным материалам, так и не приступили. Известны материалы апреля 1749 года о выборе места храма. Спустя почти 20 лет, уже будучи императрицей, 11 июля 1763 года Екатерина II «…апробовала сочиненный архитектором Чевакинским план в церкви в Хотиловском яму» (6) и распорядилась, чтобы строительство закончили в 1765 году. Вероятнее всего, вчерне церковь выстроили в 1765 году, а отделка, как это нередко случалось, затянулась на годы.
Что двигало молодой вдовой? Память о юности и желание выполнить обещание, данное в январе 1744-го Елизаветой? Или раскаяние о невольной сопричастности к гибели своего, хоть и нелюбимого, но венчанного супруга. В любом случае храм получился не только в честь «чудесного избавления», но и в память «о невинно убиенном». А окончательно завершили строительство церкви Михаила Архангела только в 1783 году.
Простоял он на полпути меж двух столиц почти 200 лет – в самом центре Хотилова, прекрасное творение одного из лучших зодчих Елизаветинской эпохи Саввы Ивановича Чевакинского.

[i]Примечания[/i]
(1) Записки императрицы Екатерины II. Издание Искандера. Лондон, 1859; (2) Российская Публичная библиотека (РПБ). Журналы Походные и Церемониально банкетные за 1744 год; Журналы Церемониальные Банкетные и Походные за 1745 год. (3) Оспа. Смертность от чёрной оспы среди больных в возрасте 13–15 лет достигала в то время 70–80 %. (4) ГАТО. Ф. 829. Оп. 1. Л.2-10; (5) РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 272. Ч. 1. Л. 147, 150; (6) РГАДА. Ф.18. Оп.1. Д.132. Л.27.
Список литературы
1. Государственный архив Тверской области (ГАТО). Ф. 829. Оп. 1.
2. Из записок князя П.В. Долгорукова. Время императора Петра II и императрицы Анны Иоанновны. М., 1910.
3. Ключевский В.О. Курс русской истории. Часть IV. М., 1989.
4. Ковалевский Е. Граф Блудов и его время. СПб, 1866. С. 222–230.
5. Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Книга ХI. Том 21. М., 1993.
6. Сычёв В. Меж двух столиц. Новгород, 1998. С. 183–187.
7. Хмыров М.Д. Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови. М., 1870.

Е.И. Ступкин, председатель Вышневолоцкого краеведческого общества им. М.И. Сердюкова, член Союза писателей РФ